Малой кровью - Страница 68

К оглавлению

— Слушаю, — сказал он негромко. — Какого черта?

— Привет, Яшка, — сказали на том конце по-русски. — Это Смолянин, не узнаешь?

— Привет! — закричал Джек — и не стал спрашивать, знает ли собеседник, который час. — Ты где сейчас?

— Пока в Питере. Но завтра с утра буду у тебя. Можешь взять короткий отпуск? Выходной, а там еще на пару дней…

— Что-то случилось?

— Надеюсь, пока ничего… Ты там у себя случайно не в курсе, кто такие «адские клоуны»?

Глава восемнадцатая

Герцогство Большой Южный Паоот, планета Тирон.

Год 468-й династии Сайя, 17-й день лета (на Земле 29-30 июля)

Пришлось сходить сначала за ножом, а потом, отдельно, за фонарем. Голова не собиралась давать покою ногам.

Значит, дурная.

Определенно дымок был еще тот…

Денис очень спокойно достругал прутья решетки, выбил их ногой, стал спускаться вниз.

Дальше была раздвижная дверь. Наверное, раньше она открывалась автоматически, а сейчас пришлось поднажать. За дверью его встретили шорох и тьма. Шорох был такой: ветер (которого не было) полоскал шелковые шторы. Много штор, на всех окнах (которых не было) и во много слоев. А тьма легко сдалась под слабым зеленоватым светом вечного фонаря…

Справа и слева вращались высокие барабаны-колонны, расписанные непонятными символами. А между ними и ближе ко входу стояли… ну, больше всего это походило на низкие, чуть выше колена, столы из какого-то темного полупрозрачного камня — со столешницами в форме толстых полумесяцев, обращенных друг к другу выпуклыми сторонами и почти соприкасающихся дальними рогами так, что проход между ними получался воронкообразный: широкий вход и узенький выход. На столах стояли предметы из того же темного материала, похожие на замысловатые чернильницы, настольные лампы и старинные телефоны.

Денис шагнул к одному из столов, чтобы присмотреться получше… и вдруг снова оказался перед дверью. Он только что ее открыл, откатил плечом. За дверью его встретили шорох и тьма. Шорох был такой: ветер (которого не было) полоскал шелковые шторы. Много штор, на всех окнах (которых не было) и во много слоев. А тьма легко сдалась под зеленоватым светом вечного фонаря…

По ту сторону двери ощущалось громадное пространство.

Нудной, омерзительной болью сдавило голову — будто по обнаженному мозгу протащили что-то влажное, слизистое. Если бы было чем — Дениса просто вывернуло бы наизнанку. А так — только судорожные сокращения желудка. Голова не то чтобы закружилась: ее провернуло на полоборота непонятно в какую сторону и заклинило в этом положении. Перед глазами плыли мокрые зеленоватые пятна…

Потом он смог вдохнуть. Вроде бы стало легче. Надолго ли?..

Справа и слева от входа вращались высокие колонны, от них-то и исходил шорох. Поверхность их была неровной и парусила, плескалась в набегающем воздухе. Различимы были какие-то полузнакомые символы…

Дежа-вю, подумал Денис. Надышался.

На всякий случай он оглянулся назад. Лестница вела вверх — три десятка маленьких ступенек. Он поднялся наверх, огляделся. Прислушался. Было так тихо, что стук капель, падающих за углом, доносился вполне отчетливо. Ощущая беспокойство — но не от того, что партизаны могут ломануться через неохраняемый туннель, он почему-то знал, что этого не произойдет по крайней мере в ближайшие часы, — а другое, странное беспокойство, — он пошел к воде, повернул направо — и вдруг оказалось, что рядом лестница, ведущая наверх, а звук капели доносится сзади. Черт, подумал он неуверенно, было же наоборот — лестница слева, вода справа. Ну да, вот я спустился, повернул… Ничего не понимаю. Он посмотрел вверх. Нет, и не видно ничего, и не ясно…

Он повернулся и пошел обратно. Ну да, вот выступ, о который я цеплялся локтем… только вот каким локтем? Вроде бы этим… или этим?.. Ступени вниз, дверь приоткрыта, шорох. Низкие столы. Ему показалось, что и предметы на столах передвинуты. Он шагнул, наклонился…

Это была мгновенная вспышка, отпечатавшаяся очень ярко: день, дико жаркий день, он приподнимается над каменным бруствером — и видит, как прямо в лицо ему несется, разбрасывая искры, ракета! Денис отпрянул — и снова оказался за дверью. Но на языке, мгновенно пересохшем, держался привкус коньяка, а все внутри мелко подпрыгивало от боевого возбуждения…

Почти сразу привкус коньяка превратился в металлический, тошнотворный, и Дениса ощутимо повело в сторону. Дурнота была совершенно похмельная, но он постарался взять себя в руки…

Предметы на столе переместились — совершенно точно. Вот этой «чернильницы» здесь раньше не было.

Что же это творится?..

Он не успел сдержать себя, хотя спинной мозг вдруг завопил: нет! нельзя! стой! — и шагнул за дверь.

На миг он оказался над темной водой. Стояла в воздухе птица. Внизу, в клубах застывшего дыма, рвался куда-то военный корабль: темно-красная палуба, длинные тонкие стволы спаренных пушек…

Сладковатый комок в горле.

Потом Денис снова оказался перед дверью. И снова сделал шаг.

Теперь он лежал в траве и короткими очередями лупил по пятнистым перебегающим теням…

И — снова перед дверью. И снова шаг вперед.

И — снова.

И снова.

Снова.

Еще раз… и еще…

Первой ощутила неладное парочка Свободных, отдыхающая на крошечном астероиде, подвешенном на границе атмосферы над Западным океаном Тирона: отсюда открывался прекрасный вид на тропические архипелаги… Это было как зубная боль, только без боли. Как пытка чудовищно громкой скрежещущей музыкой — только без музыки. Потом наступило удушье, потому что Кокон перестал справляться с переработкой углекислоты. Они никуда не могли улететь и обреченно мучились, потеряв счет времени…